– Готов! – крикнул Харри в ответ и увидел, как пилот поднял вверх большой палец. – Пошли! – Он снова посмотрел на Джозефа.

Тот белозубо улыбался из-под шлема и очков. Харри сместил центр тяжести и поднял правую руку:

– Горизонт! Вверх! Вниз! Пошел!

Он был в воздухе. Самолет продолжал лететь вперед, и Харри показалось, что их с Джозефом сдуло. Краешком глаза он увидел, как самолет повернул, и вдруг понял, что это он сам повернулся. Посмотрел на горизонт, где планета заворачивала, а небо постепенно синело, пока не переходило в лазурный Тихий океан, по которому приплыл когда-то капитан Кук.

Джозеф толкнул его, и Харри постарался принять правильное положение. Проверил альтиметр. «9000 футов». Господи, у них море времени! Он начал вертеться в воздухе и махать руками. Он был Суперменом, чтоб его!

На востоке перед ним были Голубые горы, называвшиеся так из-за эвкалиптов, чьи голубоватые испарения заметны издалека. Так сказал Джозеф. А еще он сказал, что за этими горами то, что его предки-кочевники звали домом. Бесконечные сухие равнины, которые в основном составляют этот континент. Немилосердная топка, в которой совершенно невозможно выжить – а предки Джозефа выживали тысячелетиями, пока не пришли белые.

Харри посмотрел вниз. Такой мирный и заброшенный вид, такая тихая и милая планета. На альтиметре – 7000 футов. Джозеф отпустил его, как и договаривались. Серьезное нарушение со стороны инструктора, но ведь то, что они вообще самовольно прилетели сюда – одно сплошное нарушение. Харри увидел, как Джозеф, который летел слева, прижал руки к бокам и удивительно быстро понесся вниз.

Харри остался один. Как всегда в таких случаях. Так многое успеваешь заметить в свободном полете, в шести тысячах футов над землей.

Кристина сделала свой выбор в гостиничном номере в одно непогожее утро, в понедельник. Может, она проснулась, измученная этим новым днем еще до его начала. Харри не знал, что она тогда думала. Душа человека – темный, дремучий лес, и тропинку в нем выбираешь сам.

5000 футов.

Может, она выбрала верную? Пустой стакан и пустая коробка из-под таблеток. Значит, по крайней мере она не сомневалась. Однажды все это должно было закончиться. Однажды должно. Конечно, потребность покинуть этот мир каким-то определенным образом – это тщеславие, слабость, доступная не каждому.

4500 футов.

Слабость других – жить. Просто и счастливо. Да, конечно, не так уж просто и счастливо, наверное, – но все это сейчас внизу, до этого далеко. Если совсем точно – четыре тысячи футов. Он сжал оранжевое кольцо на правом боку, уверенным движением выдернул шнур и начал считать:

– Пятьсот один, пятьсот два…